Я влюблён в это чудо! 

Это какое-то странное существо, и кажется, оно не имеет рода. Его всегда хочется видеть – и осязать, и слушать, и слышать. Его (чуда) звуки пахнут, причём каждый на свой лад. В трёх-четырёх звуках можно отобразить и запах лужайки, и пар, поднимающийся над весенним озером, и запах утра – и даже всех утр мира.

Солнце село, мрак сгустился, день сегодня так короток; можно зажечь свечу и блики вперемешку с тенями заиграют на этом странно изогнутом корпусе.
А если посмотреть сквозь струны на свечку можно увидеть забавное явление.
Да, знаете, если в темноте взглянуть, через струны на свечку или на экран включённого телевизора и дёрнуть струну, то, завибрировав она начнёт настоящий танец, состоящий, из геометрических фигур. Но нужно сфокусировать зрение на струне, и тогда одна ромбиком колеблется, другая спиралью извивается, третья кружками ходит. Красиво. Но как-то гадко. Телевизор и Арфа – понятия несовместимые. Телевизор я вынес и подарил маме. И почему-то хочется сказать, что на нем бьют ящики, хотя она всего лишь смотрит сериалы.

Мне вспомнился детский момент, когда я хотел стать художником и меня преследовали две картинки, объединённые в цикл.Представьте. Первая: Полянка с красивыми цветами, с порхающими бабочками, в окружении деревьев, в сочных красках, кусочек лазурного неба, дух первозданности и покоя. И вторая: та же полянка, но уже с примятыми цветами, понятно – без бабочек, с обломанными ветвями… закрывая кусочек голубого неба, посередине стоит… вертолёт. Новенькай такой, в масле и на фоне эдакой красоты. Если сочно отобразить, думаю неплохо бы смотрелось…

Странная арфа. В какой-то степени арфа – моя жена. Может, я сошёл с ума? Ещё ни к какому инструменту я так мистерично не относился и не испытывал подобных влечений. Когда-то, что-то похожее было.Это как если Бог говорит, что прощает и любит, а ты стоишь и от стыда за свои жизненные опусы готов провалиться сквозь землю. Наверное, как написать икону, или понюхать шейку новорождённого. Не знаю, трудно.О Боже, как сладко, но без притори звучит этот аккорд.

И странное дело, мне трудно играть, чьи-то чужие произведения. Такое впечатление, что арфа перебирает еду, как капризный ребёнок, предпочитая питаться только моими эманациями, а если и ест, то не иначе, как ложку за маму, за папу, за бабушку, за дедушку, – и хитрить надо. Когда я был мал и плохо ел, моя сестра нашла гениальный метод, как всё-таки заставить меня съесть: она отворачивалась и делала вид, что считает птиц или звезды, а я воровал с вилки. Вот потеха была. Мне приносила эта игра громадное удовольствие, я смеялся и ел, ел…Но когда играешь свои импровизации, то происходит схлещение меня и арфы, возникает симбиоз “человеко-арфа”, и становится она продолжением рук, мыслей.. В общем пробую я мою муза-лиру на вкус и понять не могу…